«После Афгана я десять лет воевал по ночам»

— Охранять границы по привычной методике в Афганистане было опасно – малочисленный пограничный наряд душманы уничтожали в считанные минуты, – вспоминает Тимеркаев. – Поэтому мы поступали иначе. Находили какой-нибудь нежилой дом, сажали в него 20-30 вооруженных бойцов афганской армии и минировали прилегающую территорию. Пройти незаметно мимо такой мини-крепости (мы называли их блокпостами) было очень сложно. Когда бойцы ДРА (Демократической Республики Афганистан – прим. авт.) подавали сигнал тревоги, мы из миномётов били по указанным ими координатам либо выдвигались к месту прорыва боевиков.

Но этот опыт пришёл не сразу. Не обладая боевыми навыками, советские солдаты-срочники поначалу несли большие потери.

— Из Хабаровска нашу часть переправили в таджикский городок Курган-Тюбе, – продолжает Тимеркаев. – Оттуда нам предстояло совершить 150-километровый марш-бросок до афганского города Пяндж. «Бросок» оказался совсем не стремительным: из древних бронетранспортёров, которые нам выдали, до конечного пункта назначения ни один не доехал. До отряда их пришлось тащить на буксирах. Правда, потом нам выдали относительно новые БТРы.

На одного шурави – сотня душманов

— Ещё одним эффективным способом обеспечения порядка на территории Афганистана стало обустройство так называемых «точек» – небольших плацдармов диаметром около 800 метров, которые по периметру прикрывали колючая проволока и минное поле, – продолжает мой собеседник. – На таком пятачке размещалось около 45 бойцов и несколько бронетранспортёров. Но даже такие укрепления не защищали от неожиданных нападений на сугубо гражданских автомобилях. Представьте: по дороге, которая проходила в 150 метрах от «точки», едет обычный джип. Внезапно сзади него откидывается тент и по нам начинает бить крупнокалиберный пулемёт. Пока мы схватимся за оружие, пока откроем ответный огонь – его уже и след простыл. Что в этих атаках было хуже всего – примерно на каждой пятой пуле душманы делали крестообразные надрезы. И при выстреле они издавали такой жуткий вой, что хладнокровие теряли даже опытные бойцы.

Что-то из увиденного в Афгане, казалось нам дикостью, что-то вызывало печальную улыбку. Сколько раз приходилось быть свидетелями трагикомичных ситуаций: мимо проходит толпа вооруженных до зубов дружественных нам сельчан-пуштунов. На вопрос: «Куда собрались?», они весело отвечают: «В паре километров отсюда засел враг. Не беспокойтесь, шурави (так называли советских солдат – ред.), сейчас мы его быстренько разобьём и вернёмся обратно».

А спустя три-четыре часа к нам возвращается пара-тройка перепуганных союзников: «Их слишком много, нам не справиться – помогите!». Мы вызываем вертолёты, они утюжат место скопления бандитов ракетами. И вскоре вновь видим довольных пуштунов, которые несут трофейное оружие, ведут пленных. Оказывается, после пленения душманы воюют на стороне победителя. Честно и преданно. Пока снова не попадут в плен.

Или ты, или тебя

Для водителя БТР Разифа Тимеркаева война закончилась 21 декабря 1983 года после ранения. Врачи удалили из его головы пять осколков. Два так и не сумели достать – они, а ещё две медали «За боевые заслуги» сегодня напоминают воину-афганцу о той войне.

— Говорят, война делает из мальчиков мужчин, – раздумывая над каждым словом, размышляет он. – Не знаю... Бой – это всегда страшно. Когда мы сходились с противником, во рту стоял ком и чувствовался запах крови. Через пять минут это проходило. Но разве можно привыкнуть к тому, что рядом с тобой гуляет смерть? Она и после Афгана не хотела нас отпускать. Сколько моих сослуживцев погибли или умерли после возвращения – не сосчитать. А те, кто выжил, долго не могли привыкнуть к тишине. Это было невероятно – ходить по улицам, не опасаясь выстрела из-за угла.

Я тоже лет десять после Афганистана воевал по ночам. Выручало одно: мы создали собственные объединения и по мере сил и возможностей поддерживали друг друга.