Туймазинка 40 лет работает токарем на заводе химического машиностроения

В школе юная Файруза училась практически на одни «пятерки». А потому после десятого класса без труда поступила в УГАТУ. Но, услышав, что в местном СПТУ-128 ученикам платят аж 80-рублевую стипендию, без колебаний перевелась в училище.

— В течение восьми месяцев училась на токаря, а когда пришла на завод, сразу влилась в производственный процесс, – продолжает она. – Меня спросили – какой у тебя разряд? Третий? Замечательно. На раскачку времени нет – сегодня же приступай к работе.

Спустя время Гафарова попыталась возобновить учёбу в институте на заочном отделении. И попросила руководство предприятия дать направление в авиационный. Оно лишь замахало руками в ответ: «Чтобы потом стала инженером или конструктором? Ни за что! Ты ведь – токарь от Бога» И назначило её бригадиром.

— 37 лет командую и мужиками, и женщинами, – улыбается она. – Сейчас под моим началом в основном молодёжь, которая окончила местный техникум. Учу их азам производства, попутно – уму-разуму. Со всеми всегда находила общий язык. В дискуссиях со взрослыми представителями сильного пола при необходимости могу и крепкое словцо употребить. А с молодыми… Один раз вот так посмотришь (Файруза демонстрирует суровый взгляд исподлобья – авт.) и они всё понимают. Если нужно – выскажем друг другу, что думаем, и через пять минут снова друзья. А как иначе? Я новичков сразу предупреждаю, что свои проблемы нужно оставлять дома. А здесь главное – работа.

По словам Гафаровой, в профессии токаря мало женской составляющей. Некоторые заготовки, которые она таскает на себе, весят 10-15, а то и больше килограммов. Иной раз приходится работать по 12 часов, прихватывая выходные и праздничные дни.

— Минус ли это? Как посмотреть, – задумывается ветеран предприятия. – Я хорошо помню времена, когда мы подолгу сидели без заказов на минимальном окладе. А сейчас при хорошей загрузке зарплата станочника достигает 60 тысяч рублей. Конечно, родные, друзья, знакомые вначале удивлялись: «Женщина-токарь – как такое возможно?» Потом привыкли. Да и я объясняла подругам и родственницам: «Ты из теста можешь сделать всё, что угодно. А я тоже самое, только из металла. В чём разница?»

Глядя на мать, и старшая дочка Гафаровой отдала профессии токаря восемь лет. Сейчас говорит, что знает, как даётся маме трудовая копейка. Та лишь отшучивается в ответ – зато теперь я всё умею делать. Если на заводе много лет подряд лихо затачиваю режущий инструмент, то и дома без проблем мастерски точу ножи.

Оберегая прибаливающего супруга, Файруза (по отчеству она категорически просит её не величать) летом хозяйничает и на даче. Подчёркивает, что оба её зятя – отличные помощники, но при необходимости она может и забор поправить, и дров наколоть. Впрочем на участке в 50 соток забот-хлопот всегда хватает:

— Каждый год сажаем на все семьи картошку, не меньше 300 кустов помидоров, – гордится она. – Ведь нас теперь много: один внук, две внучки, третья на подходе. Так что и мне давно пора на отдых, нянчиться с малышами.

Правда, услышав это, начальство всякий раз просит её ещё немножко поработать.

— Соглашаюсь, – разводит она руками. – Тем более, что недавно в цехе сделали ремонт. Теперь здесь тепло, светло, крыша не течёт и из щелей не дует. Красота!

Гафарова возвращается к токарно-винторезному станку 1969 года выпуска, и снова из-под резца ползёт серебряный завиток стружки.

— Да, агрегат у меня старенький, – говорит она, а в глазах играют смешинки. – Но ведь и я уже не молодушка. К этому станку я привыкла и на другой не согласна.