Ученый из Туймазов рассказал о научных изысканиях в области нефтедобычи

Призовые места во всероссийских научных конкурсах и олимпиадах по математике, географии, английскому языку, обществознанию Ирик начал собирать еще школьником под руководством учителя обществоведения и истории Геннадия Сергеевича Казакова, математиков Риммы Александровны и Луизы Васильевны.

— Мой отец был заслуженным работником сельского хозяйства, бизнесменом, – говорит Фаттахов. – Я ни в чем не нуждался. В минуты моих творческих мук отец приговаривал: «Ты станешь профессором, даже не сомневайся». О такой поддержке можно было только мечтать.

До 2015 года наша семья жила в Туймазах, потом переехала в Альметьевск, где я устроился в ПАО «Татнефть». Работаю начальником отдела, занимаюсь организацией работ по повышению нефтеотдачи пластов. Еще обучаясь в Октябрьском филиале УГНТУ, определился с технической специализацией в «нефтянке» и все мои значимые научные труды связаны именно с ней.

— Преподаватели УГНТУ до сих пор считают, что ваши студенческие работы были смелыми и даже экстравагантными...

— Возможно. В одной из работ по экономике еще в 2003 году я выяснил, что половиной богатств земли владеют 365 человек. В 2019 году обновил эти данные и оказалось, что их число сократилось до 35. Это, к слову, о социальной проблеме распределения ресурсов и глобализации. На мой взгляд, подобный расклад может привести к мировым потрясениям.

Одна из моих работ называлась «Бесконечный аттенюатор». Ее суть – в определении сопротивления электросети, в которой установлено бесконечное количество резисторов. Это цепочка физико-математических формул, завершающаяся значением «корень из трех R минус один» (пояснение R в данном случае значение сопротивления одного резистора). Потом мой преподаватель Раис Сулейманов признался, что в молодости так и не смог решить эту задачу. В результате я был единственным, кто сдал ему экзамен автоматом.

— Полезна ли такая работа для производства?

— Это больше теория, но вплетенная в практику. Данные вычисления имеют и прикладное значение, так как их можно применять для более тонкой настройки электроприборов. И разве не удивительно, что у чего-то бесконечного все-таки есть конечное значение? В этом  тайна науки, которой не жалко посвятить жизнь. Отвечая на ваш вопрос – одна из моих работ в университете касалась функции Баклея-Леверетта и связана с компьютерным программированием процессов в нефтяных пластах.

— Как вы стали доктором технических наук?

— Через великое преодоление. Мои первые попытки защитить диссертацию провалились.  Мешал сложившийся стереотип о том, что в 30-32-летнем возрасте нельзя дорасти до доктора технических наук.  И снова вдохновляла поддержка мамы, она не дала мне забросить работу. Пришло понимание, что моя докторская должна быть безупречной, а о своих исследованиях надо рассказывать больше. В результате я написал более 150 научных работ (среди них три монографии, больше десяти патентов и программ ЭВМ, статьи в рецензируемых изданиях, включенных в международную реферативную базу SCOPUS). А это дорогое удовольствие. Время от времени мне приходилось привлекать к соавторству коллег-инженеров, которые помогали оплачивать публикации. Днем работал на нефтедобыче, ночами писал, и в 2019 году в возрасте 35 лет наконец-то защитился.

К слову, на Западе, где я выступал с лекциями, докторами наук и профессорами становятся гораздо раньше, чем в России. Нам тоже надо избавляться от организационно-бюрократических барьеров, замедляющих присвоения степеней. К тому же сегодня выросла роль интернета, научные публикации и рецензии стали прозрачнее. Ученым проще оценить тему и потенциал научного труда, включая его практическое применение.

И еще важный момент – мне всегда везло с учителями! Их было много, каждый дал мне частичку себя в виде уникальных знаний, расширив мой мир. Без них я бы дольше достигал все перечисленное. Жаль, нельзя перечислить их всех.

— В чем практическое применение ваших научных работ?

— Кандидатская касалась водоизоляционных работ при нефтеразработке. Ее суть – в создании под землей препятствий для попадания воды в скважину.

Докторская же стала шире охватывать данную проблему по обводненности добываемой продукции, поэтому в нее, помимо расширения технологических решений кандидатской, вошли такие темы как нестационарное заводнение, технические решения для конструкций скважин, моделирование заводнения и ряд других. Вопрос злободневный, исследования проделаны очень трудоемкие. Я рад, что их, наконец, оценили по достоинству.

— Профессором стать еще труднее?

— Конечно. Доцент, доктор наук проводит исследования в одном научно-практическом направлении, публикуя актуальные научные статьи, в том числе на английском языке. А профессору надо стать лидером направления, результативным педагогом, подготовившим за 10 лет трех-четырех кандидатов наук. Иными словами – создать свою небольшую школу. Так и развивается мировая наука.

Сегодня я являюсь научным руководителем нескольких бакалавров и магистров УГНТУ, АГНИ, работаю с соискателями. Мы вместе трудимся над проблемами повышения эффективности нефтеразработки, учимся готовить исследовательскую базу, оформлять диссертации, чтобы их допустили до Всероссийской аттестационной комиссии. Это трудно, ведь у некоторых будущих ученых уже есть семьи, дети, которых надо обеспечивать. У меня у самого в прошлом году родилась дочь Ясмина и сейчас я привыкаю к новой для себя роли родителя.

— Некоторые ученые считают, что политика проникла и в мировую науку. А каково ваше мнение?

— Отчасти это так. В 2012 году я участвовал в научной конференции в Лондоне, получил там золотую медаль и денежный сертификат. После этого меня пригласили читать лекцию по промышленным эмульсиям во Францию. Но в последние годы отношение Запада к нашим ученым стало прохладным. Достаточно посмотреть новости и станет понятно, почему это происходит. Хочется верить, что геополитическое обострение пройдет и взаимодействие научных кругов восстановится.