В Туймазах воспитатели закрытого приюта рассказали о судьбе детей

О том, что много лет назад в Туймазах был детский дом, знают далеко не все.

«Детский дом? В Туймазах? Не может быть! Мы об этом не слышали», – признаются молодые туймазинцы. Несправедливо получается. История учреждения, как и судьба его сотрудников и воспитанников стоит того, чтобы о ней вспомнить. Так в Год семьи родился редакционный проект «Право на счастье».

Об истории приюта лучше всех знает Соня Шариповна Ходжаева. Именно она стала его первым руководителем. Ее заместителем была педагог школы-интерната № 2 Ильшат Назиповна Ахтареева.

К середине 90-х годов в районе было примерно 34 тысячи детей в возрасте до 18 лет. Далеко не все они жили в благополучных семьях. Правда, в школе-интернате № 1 работала группа, где жили и учились дети-сироты школьного возраста. Но в какой-то момент стало понятно, что одной группы мало.

Детский приют в Туймазах открыли в 1997 году. Сделано это было по решению местных властей.

Для приюта администрация выделила одноэтажное здание по улице Пугачева – это была территория детской больницы. Сейчас на этом месте стоит высотный жилой дом.

— Мебель, матрасы и подушки имелись. Все остальное – одежду, посуду, игрушки, шторы – пришлось собирать с миру по нитке, – вспоминает Ходжаева. – С финансированием было туговато, хотя детей приют стали привозить практически сразу. Это были дети, которые, как говорят сейчас, оказались в сложной жизненной ситуации.

Во что их одеть, чем кормить – такие вопросы мы решали совместно с администрацией. Денег вначале не хватало, и мы с воспитателями и другими работниками приюта собирали вещи по знакомым и соседям. Потом обратились за помощью к журналистам. Они регулярно готовили репортажи о том, как живется приютовским. После каждой публикации туймазинцы несли нам одежду, еду. В те годы у многих были сады-огороды – излишки сельхозпродукции туймазинцы везли в приют.

Мы делали заготовки – солили помидоры, варили варенье. Когда квасили капусту, весь коллектив вставал на шинковку. Дети всю зиму ели эти запасы.

Колхозы, сельхозкооперативы снабжали нас мясом, молоком, медом. «Горгаз» привозил мешками муку, из которой наши сотрудники пекли хлеб. Стабильно помогали газолиновый, стекольный заводы, милиция. Благодаря общим усилиям приют со временем обрел почти домашний вид. Кто-то связал салфетки и сшил пледы, кто-то принес книги, кто-то разбил цветник. А главное – дети были сыты-одеты и в тепле. Хотя накормить и одеть детей было лишь полдела. Нужно было отогреть детские души. У каждого воспитанника была своя личная трагедия.

Первыми воспитанниками приюта стали четверо детей, все из одной семьи Ш. Родители погибли.

Младшей девочке было четыре года (ее вскоре забрали в приемную семью). Старшую, 8-летнюю Марину, взяли к себе родственники. А пятилетний Миша и шестилетний Женя так и выросли в приюте.

Однажды на руках у воспитателей оказалась трехмесячная малышка, от которой отказались в роддоме. Она прожила в приюте несколько месяцев, пока ее не увезли в Дом малютки в другой район.

— У нас было очень много детей до трех лет – совсем малыши. Ни кушать самостоятельно не могут, ни умыться. Всему этому их учили мы, воспитатели и нянечки, – рассказывает Джамиля Саетова, 14 лет проработавшая в учреждении. – Помню, отдел опеки привез к нам малышек в возрасте двух и трех лет. Мама просто закрыла их в квартире и исчезла на несколько дней. Соседи услышали детский плач, позвонили в милицию. Дети прожили в приюте несколько месяцев, а потом их забрали в новую семью. И вот спустя пару месяцев после этого на пороге приюта появилась их родная мать. Я хорошо помню встречу с ней. Когда она узнала, что никогда больше не увидит своих девочек, она словно окаменела. Потом попросила, чтобы мы разрешили ей посмотреть на других воспитанников приюта.

Вы бы видели, сколько тоски было в ее глазах, когда она смотрела на играющих малышей. Потом ушла. Говорили, что прожила она недолго.

— Несмотря на трудное, неблагополучное детство, многие дети были очень дружны, – рассказывает Соня Шариповна. – Был у нас мальчик Артем. В приют он поступил вместе со своей младшей сестрой – у них мать одна, отцы разные. Он был лучшим братом для своей сестры! Повсюду водил ее за руку, заботился как мог, хотя и сам был еще мал. Сотрудникам опеки удалось найти отца девочки. Он жил в другом городе, был предпринимателем. Со временем он забрал дочь в семью. А Артем остался в приюте. Однажды к нему пришла мама, пообещала, что в следующий раз заберет его домой. И больше не появилась...

Смотреть на то, как мальчик ждет свою непутевую мать, было невыносимо! Мы пытались его отвлечь, уговорить покушать, по-играть. Без толку. Он ждал. Слава Богу, наш Артем не пропал – живет и работает в Туймазах, у него все в порядке.

— Были у нас сестра и трое братьев Г., – вспоминает Джамиля Рахимовна. – Их мама была замечательной художницей. Но выпивала. Пока трезвая – заботилась о детях. Как выпьет – голову теряет, уходит в запой. Неделями могла пить. Дети голодные, немытые, неухоженные, в школу не ходят. Протрезвеет – придет, извиняется, детей заберет домой. До следующего загула. Но дети все равно считали свою мать самой лучшей на свете.

— Первое, что надо было сделать для ребенка, поступившего к нам в приют, – искупать. Детей привозили разных. Кто-то лучше одет, кто-то хуже. Кого-то три дня не кормили, не мыли неделями.

Там и обнаруживалось: у кого вши, у кого чесотка или лишай. Иногда грязную одежду проще было сжечь, чем отстирать, – рассказывают воспитатели приюта. Наш рабочий день часто был ненормированный. Дневное дежурство могло плавно перейти в вечернее, а порой и ночное. Когда поступал новенький, ни руководитель, ни дежурный воспитатель, ни медсестра домой не уходили до тех пор, пока его не обустроят.

Соня Шариповна в первый же день работы нас предупредила: «Девочки, ни одного обидного слова в адрес детей и их родителей! Только любовь, только хорошие слова. Плохого они уже натерпелись».

— Проказничали, конечно, не без этого, – вспоминает Соня Шариповна. – Расшалится ребенок – просто обнимешь его или погладишь по голове, притихнет, присмиреет.

Хоть и непростая была работа, но текучки кадров у нас не было. Как-то сразу подобрались люди, которые понимали, какое важное и нужное дело делают. Хотелось бы назвать их имена – это кухонный работник Гульназ Валеева, которую мы ласково называли «кормилица», повара Сария Мунавировна, Софья Абдуллаевна, Зиля Хабибуллина, Наталья Юсина. Воспитатели Ольга

Матвеевна, Любовь Александровна, Ирина Николаевна, Рафида Сабировна, Гульямал Халиковна, Алла Григорьевна, Танслу Салиховна, Рамиля Муллаевна, Рахат Очиловна, Валентина Александровна, Светлана Бикбаевна, Ильвира Гадельяновна, Светлана Явдатовна, медсестры Валентина Григорьевна, Алина Айратовна, Регина Зуфаровна, Ольга Трапезникова, Гульнара Хасановна, Эльза Зиннуровна, педиатр Роза Хуснутдиновна, завхоз Земфира Ибрагимовна, кастелянша Нина Павловна. Кого-то могу забыть. Прошу прощения.

 Со временем среди сотрудников приюта появилось правило забирать детей домой на выходные.

— В приюте было хорошо и уютно, но ребятам хотелось именно домашнего тепла, – говорит Саетова. – Когда в приюте делали ремонт, у нас с мужем несколько месяцев жила пятилетняя Анджела. Она так привыкла к нам, что потом, по примеру наших собственных детей, называла моего супруга папой. Из детского дома ребята выпускались после окончания девятого класса. Жизненного опыта и социальных навыков у них было мало. Даже после выпуска они часто обращались к нам за советом и поддержкой. Со многими бывшими воспитанниками мы поддерживаем контакты. Большинство из них сумели выбиться в люди, завели свои семьи. Надя Х. стала многодетной мамой, живет в селе Серафимовский, мы видимся иногда. Ильдус И. – многодетный папа. Динара Я. стала предпринимателем, работает мастером по маникюру. Регина Ш. – тренером.

В конце 90-х годов Альфия Садриева возглавляла отдел опеки и попечительства управления образования Туймазинского района.

— В приют дети попадали по-разному, – рассказывает она. – Время трудное было – разгар 90-х. Люди были заняты выживанием. Кто-то не справлялся и пускался во все тяжкие. Детей из таких семей изымали и везли к нам со всего Туймазинского района. Часто получали сигнал от бдительных соседей или педагогов школы. Бывало, родители оставляли ребенка на вокзале. Оттуда их в учреждение доставляла милиция. Такие были времена... Были случаи, когда вполне благополучные мамы-челночницы просили на время принять ребенка в приют. А сами ехали за товаром – кто в Турцию, кто в Китай.

В правоохранительных органах работу с несовершеннолетними курировал начальник отдела по делам несовершеннолетних Ринат Халиков. На уровне администрации района – председатель комиссии по делам несовершеннолетних Валентина Иванова. Они принимали меры, если поступал сигнал о том, что дети находятся в опасной ситуации. А документами и защитой интересов детей занимался наш отдел опеки.

В приют большинство детей поступали без единого документа – ни медицинской карты, ни свидетельства о рождении. Мы были обязаны за три дня восстановить все важные документы. В этом деле нам очень помогали сотрудники отдела ЗАГС.

Иногда жизнь подкидывала «уравнения с тремя неизвестными» – так мы называли самые сложные ситуации. Был случай: в приют привезли пятерых детей из села Нижний Сардык. Их мама умерла. Отец в воспитании детей не участвовал. Мы начали его искать. С помощью милиции нашли его следы в Казахстане. Там сообщили, что мужчина умер в больнице. Правда, свидетельство о смерти так и не прислали. Пришлось подавать в суд, чтобы отца признали без вести пропавшим. Иначе дети не смогли бы получать пенсию по потере кормильца.

И ведь эти дети не пропали! Старшие Ильнур и Ильгиз после выпуска из детского дома окончили училище, нашли работу. Они стали первыми в Туймазах, кто получил квартиру как сироты. Мы все очень радовались их новоселью! Помню, всем отделом собрали для них мебель и посуду.

Ранее мы рассказывали, как сложилась судьба троих детей из Туймазинского детдома, которых взяли под опеку в многодетную семью.